Вид президентов Путина и Януковича, говорящих об общих корнях их государств и получающих благословение от Патриарха всея Руси, наводит на беспокойные мысли о том, что Украина делает неверный выбор относительно своего будущего, - пишет Анджей Талага в польской газете Rzeczpospolita.
До сих пор не утихло эхо празднования 1025-летия крещения Руси. Вид президентов Путина и Януковича, говорящих об общих корнях их государств и получающих благословение от Патриарха всея Руси, наводит на беспокойные мысли о том, что Украина делает неверный выбор относительно своего будущего. Ведь история отнюдь не дается государствам раз и навсегда: ее можно моделировать так, чтобы она отвечала интересам страны и соответствовала актуальным стратегическим задачам.
Так делает, например, Россия, укрепляя свою позицию в регионе при помощи исторического дискурса. Неплохо получается это и у Польши, которая успешно использует прошлое в политических играх. Украину же бросает из крайности в крайность: она то превозносит Украинскую повстанческую армию, то советских солдат, и эта раздвоенность касается в том числе понимания истоков государственности страны. В такой ситуации российский миф об общем корне двух стран может представлять для украинской независимости опасность.
Украину же бросает из крайности в крайность: она то превозносит Украинскую повстанческую армию, то советских солдат, и эта раздвоенность касается в том числе понимания истоков государственности страны
1. Позиция Москвы проста и последовательна: нынешняя Россия начинается с Киевской Руси, и, главное, - с крещения страны великим князем Владимиром. Однако раз на территории бывшей империи восточных славян функционируют другие государственные образования - Белоруссия и Украина, следует признать их наследниками той же самой цивилизации. Главная защитница такой концепции - Православная церковь. Территория деятельности Московской патриархии охватывает не только Россию, но и Белоруссию с Украиной. Это положение вещей одобряет константинопольский Патриарх, символический глава всего православия, не признавая автокефалии украинской Православной церкви. Значит, единая святая Русь продолжает свое существование и лишь (временно?) разделена на три государства.
Подчеркивая общность истории своей страны с Россией, Виктор Янукович принимает данный дискурс и признает его справедливость, и это не что иное, как капитуляция на поле исторической политики. Нынешний украинский президент не занимается исторической сферой и хотя он не отмежевался от линии своего предшественника Виктора Ющенко, заметно ослабил ее звучание.
2. Было бы ошибкой считать, что данная версия истока России и Украины - это единственная концепция, имеющая право на существование. С тем же успехом можно сказать, что Киевская Русь не имеет своего государственного преемника.
Корни России в больше степени следует искать в Московском княжестве, которое сформировал период монгольского ига и система ярлыков на великое княжение, то есть назначение ханом самого ревностного коллаборанта, московского князя, правителем всей Руси. Российская политическая система, обычаи, отношения государства с гражданами сформировались именно там, а не в Киевской Руси, которая с системной и культурной точки зрения была гораздо ближе Европе, чем позднейшие монгольские вассалы.
Украина, как отдельное образование - вначале культурно-языковое, а потом и политическое - сформировалась в Речи Посполитой
В свою очередь, Украина, как отдельное образование - вначале культурно-языковое, а потом и политическое - сформировалась в Речи Посполитой. Именно здесь выделилось украинское православие, сердце которого билось в Киево-Могилянской академии; здесь украинская шляхта училась демократии, появлялись вольные казачьи войска. Эта идентичность столкнулась с польской и укрепилась в процессе этого противостояния. Таким образом началом украинского государства была Гетманщина Хмельницкого - самостоятельное де-факто образование со своей столицей, административными органами, армией и Церковью.
Если закрыть главу под названием Киевская Русь и оставить ее занимающимся Средневековьем историкам, и принять предложенные выше отдельные концепции возникновения российской и украинской государственности, возникает иная стратегическая реальность. В таком случае претензии России на какую-либо общность с Украиной выглядят чистым экспансионизмом, а не обращением к единым ценностям.
3. Каждому народу нужен свой краеугольный миф. Удобство политики заключается в том, что она может его выбирать, забыв об одних предках и выдвинув на первый план других. История - это не только наука, это еще и политическая стратегия. Вектор развития и будущее каждого государства определяет то, какую версию истории изучают в школах дети, какой образ прошлого принят в обществе за норму.
Украина не обязана делать ставку на Киевскую Русь, у нее есть и другой выбор. Разумеется, возводить свои истоки к XI, а не к XVII веку кажется более респектабельным, но таким образом можно легко попасть в ловушку российской исторической политики и "русской общности". Киеву было бы выгоднее выбрать другой миф: культурной и исторической общности с Польшей, отделение от которой Гетманщины стало актом формирования украинской государственности. Это дало бы Украине позицию полноправного члена Европы, который лишь хочет вернуться на причитающееся себе место.
Перевод: ИноСми
