Десятки участников евромайдана до сих пор числятся пропавшими без вести. Волонтёры не теряют надежды их найти
На Майдане 44-летнюю Ирину Березий называли Яра. 19 февраля она вытаскивала раненых с Институтской и Грушевского. Каждые полчаса эти кадры показывали в новостных блоках на одном из телеканалов. В тот же день в доме её матери Анастасии Диденко, живущей в городке Ланивцы Тернопольской области, телефон разрывался — звонили знакомые, увидевшие Ирину по телевизору.
Ирина Березий провела на Майдане 52 дня. До этого работала в ресторане. Когда начались акции протеста, поехала в Киев. Матери звонила раз в две недели. А после расстрела протестующих перестала выходить на связь — её телефон остался в милиции, куда Ирину забрали 18 февраля.
Добровольные поисковики
— Те-ле-фон, — волонтёр Катерина Мельник растягивает слово, как будто у неё накопилось много претензий к аппарату. — Часто люди попадали в список пропавших без вести именно из-за него. Он или ломался, или не было связи с абонентом. А человек не догадывался перезвонить с чужого телефона, не помнил номера родных. Или вообще не брал с собой мобильный. Тогда прошёл слух, что по номеру могут идентифицировать участников акций протеста. Люди боялись.
Катя — будущий филолог-языковед. Учится в аспирантуре Киево-Могилянской академии, там же и работает. Волонтёром стала случайно. Как-то зашла в офис Евромайдана SOS за своей подругой и осталась помогать.
— Учёба, работа, волонтёрство. Сон — для слабаков, — смеётся девушка.
Катерина Мельник, волонтёр
Мы встретились на Подоле после её занятий. В Евромайдане SOS бойкая Катя упорядочивает информацию о пропавших без вести. С конца ноября на горячие линии поступило около тысячи обращений об исчезновении людей, связанных с Майданом.
— Тех, например, кто попал в горячие точки и был госпитализирован. Некоторых отправили на лечение за границу. С ними часто терялась связь. Кто-то вступил в Нацгвардию и побоялся сообщить об этом родственникам. Было много исчезнувших по бестолковости. Я это так называю. Они искренне не понимали, почему должны сообщать о себе родным. С людьми, пережившими те события, сложно говорить. У них много психологических барьеров, — объясняет Катя.
За месяцы работы сложился алгоритм поиска. Информацию о пропавшем публиковали в интернете, передавали в прессу и на ТВ, расклеивали на Майдане «поисковички» — так волонтёры называют листовки с фотографией и описанием человека. Шли на Майдан, изучали место, где пропавшего видели последний раз, разговаривали с участниками акций протеста. Если волонтёры знали, где человек жил, о его исчезновении сообщали местным властям. Регулярно обзванивали родственников.
— Вот по теории шести рукопожатий и находили людей, — говорит Катя.
По этой теории даже незнакомых друг с другом людей связывает цепочка общих знакомых — максимум из пяти человек.
— И что, теория подтверждается? — спрашиваю у неё.
— Ну почти, — улыбается девушка.
Около 15% пропавших обнаружились быстро. Ирина Березий из их числа.
Бороться и искать
Безымянные герои. Надежда Другова рассказывает, что искать приходилось даже тех, о ком ничего не было известно, кроме позывных на Майдане
Будущий финансист и сотрудница люстрационного комитета Надежда Другова — волонтёр группы «Один за всех», которая занимается пропавшими активистами с 29 января. Именно с ней связалась мать Ирины и попросила помочь найти дочь. Надя снимает очки, и теперь они, как обруч, поддерживают её длинные русые волосы. За очками — серо-голубые глаза.
— Мы всё сделали, как обычно: распечатали фото и пошли на Майдан, — вспоминает девушка. — Нам тогда повезло. Ирину Березий в лагере протестующих знали многие — она работала на кухне, до пожара жила в Доме профсоюзов и, как оказалось, была всё ещё на Майдане.
Вечером со сцены сообщили, что Ирину разыскивает мама.
— Домой Иру привезли активисты Автомайдана. Она приехала в камуфляжной форме, трусы — и те мужские были. Все её вещи сгорели в Доме профсоюзов. Документы тоже. Где-то по дороге купила мне розу, упала на колени, просила прощения, — рассказывает мама Иры Анастасия Диденко.
— И что вы ей сказали?
— Что я могла сказать? Слава Богу, жива-здорова. Я её, конечно, упрекала. А она говорит: «Ты же должна была сердцем чувствовать, что со мной всё хорошо». Понимаете, она обо всём забыла. Все её мысли до сих пор там, на Майдане. Помогла мне с огородом и снова уехала.
Телефон Ирины сейчас вновь сообщает: абонент находится вне зоны доступа.
Надя Другова хорошо помнит эту историю. И много других. Она рассказывает о пропавших, называет фамилии исчезнувших и обстоятельства, при которых они нашлись.
— Мы долго искали человека по фамилии Мыкытын. Его разыскивала дочка. И когда на Майдане в который раз объявляли фамилии исчезнувших, он был как раз под сценой. Ещё, помню, один парень из Львова встретил на Майдане свою любовь — девушку из Киева, и так увлёкся, что долго не сообщал о себе родителям. Мы его нашли после очередного обзвона родственников. Его отец сказал, что сын уже вернулся, строит дом для своей семьи, — Надя готова рассказывать дальше.
Но в разговор включается Катя:
— Почти все герои Небесной сотни сначала находились в наших списках. Мы звонили родственникам, говорили: «У нас труп, нужно опознать». Крышу периодически срывало.
Милиция поможет?
Сейчас в списке пропавших Евромайдана SOS 37 человек. Каждую неделю он сокращается на несколько человек. Многие успокоились и сообщают о себе, возвращаются госпитализированные из-за рубежа.
Стало меньше и волонтёров. Сначала поисками занималось много добровольцев и инициативных групп. Теперь осталось три — Евромайдан SOS, «Один за всех» и «Поисковая инициатива Майдана», проверявшая информацию о братских могилах протестующих.
Чтобы попасть в пресс-центр Майдана, нужно зарегистрироваться и получить обрывок бумаги со словом «Гость». В холле меня встречает Тарас Матвеев из «Поисковой инициативы». Он на Майдане с конца ноября. Больше трёх месяцев поиск пропавших побратимов — смысл его жизни. Это не преувеличение.
— Поисками я начал заниматься 23 февраля с товарищем, который сейчас в батальоне Нацгвардии. Всё вышло спонтанно. Появились слухи о том, что тела майдановцев прячут в моргах. Надо было это проверить. В центральном морге на Оранжерейной мы помогли идентифицировать двух погибших из Дома профсоюзов. Тогда поступало много информации — там подхоронили, там утопили, там сожгли. Вот мы и взяли на себя полевые работы, — рассказывает Тарас Матвеев.
Не сами. Тарас Матвеев убеждает милицию сотрудничать с волонтёрами в поиске пропавших активистов
Регулярные рейды «Поисковая инициатива» начала проводить с начала марта.
— Мы шли по горячим следам. Весь март и половину апреля прочёсывали местность — лесопосадки, канализацию в центре, побывали под Мариинским парком, ныряли с водолазами, обследовали заброшенные дома.
В основном работали как эмчеэсовцы — малыми группами. На выходных к активистам присоединялись все желающие. На некоторые рейды выходило по 80–90 человек. Чаще всего волонтёры находили одежду майдановцев и титушек, самодельные бронежилеты.
Все находки отправляли в другую волонтёрскую организацию — Следственный комитет Майдана. Там они и остались. А «Поисковая инициатива» продолжала разговаривать со свидетелями и искать захоронения людей.
— Вы всё ещё думаете, что есть массовые захоронения?
— У нас имеется информация, её нужно проверять. Чтобы это сделать, требуются ресурсы, которых у нас нет. Помните, на кладбище в Броварах нашли несколько безымянных могил? Когда туда приехали люди из Самообороны, на месте уже оказалась милиция. Это странно. Тем более что бездомных хоронить имеет право только Северное кладбище. Чтобы провести эксгумацию, нужно уголовное дело, решение следователя, заявление адвоката. Мы же можем только привлечь внимание. Мы направили запросы в МВД и СБУ. Аваков нам ответил, что вопрос всё ещё в стадии изучения.
Волонтёры отправили в силовые структуры уже много таких запросов — им нужна помощь криминалистов, кинологов, следователей. Но только однажды к активистам присоединился сотрудник прокуратуры.
— Это было во время рейда по канализационным системам под Мариинским парком, — говорит Тарас. — Он пришёл в костюме. Весь промок, бедняга. На том всё и закончилось.
Однако если сначала о сотрудничестве с правоохранительными органами речи вообще не было — из-за взаимного недоверия, сейчас хоть какой-то диалог удалось наладить.
— Мы подходим к сухому остатку. Всё тяжелее находить людей силами волонтёров. У милиции больше возможностей. Они помогают. Но это скорее потому, что на личных связях нам удалось найти нескольких небезразличных сотрудников, — объясняет Матвеев.
В МВД перечисляют, что мешает поиску пропавших: неполные анкетные данные об этих людях и отсутствие заявлений о пропаже. Опасаясь за своих близких, их родственники действительно нечасто обращались в милицию. Не делают они этого и сейчас. По официальным данным, за время протестных акций в органах внутренних дел было зарегистрировано всего 103 сообщения о пропавших без вести.
Перевернуть страницу
— Люди психологически защищаются от информации о пропавших. Волонтёров стало в разы меньше. Все устали, — говорит волонтёр Катя Мельник.
С ней и Надей Друговой мы сидим на лавочке в парке. Вокруг беззаботно носятся дети.
— Даже пропавшие не всегда хотят, чтобы их искали. Зачем это вам?
— Если во время тех событий ты похоронил знакомого, уже невозможно отстраниться. Мне кажется, надо наконец-то перевернуть эту страницу, чтобы понимать: этих нашли, а этих, к сожалению, похоронили. И двигаться дальше.
Я в который раз набираю номер телефона Ирины Березий и в очередной раз слышу: «Абонент поза зоною досяжності».
— Если телефон у неё не в руке, она не слышит его. Или он вообще отключён. А сейчас, кажется, сломался. На новый ещё не заработала, — обречённо вздыхает Анастасия Ивановна, мать Ирины.
Поисковый запрос
Кто ищет пропавших без вести во время евромайдана*
Евромайдан SOS
Первыми стали принимать звонки о пропавших без вести. Горячая линия открылась 30 ноября 2013 года. Волонтёрам поступило более тысячи обращений об исчезновении людей. В списках организации по состоянию на 20 июня пропавших без вести — 37 человек, погибших — 133. В отдельном списке ещё два десятка человек, чья причастность к Майдану не доказана, или те, кто не связан с Майданом.
Горячая линия:
044-364-06-30,
068-548-12-41,
066-684-98-30,
063-337-95-73
«Поисковая инициатива Майдана»
Волонтёры начали работу 28 февраля 2014 года. Занимаются поиском следов пропавших активистов евромайдана в Киеве и Киевской области. Проверяют слухи о массовых захоронениях участников протестов. Когда начинали работать, в списках пропавших без вести было около 300 человек, сейчас — 85.
Горячая линия:
067-866-45-74,
093-049-59-43
Группа поиска пропавших активистов «Один за всех, и все за одного»
Подключилась к поиску людей 29 января 2014 года.
Горячая линия: 093-183-33-40
* Списки Евромайдана SOS и «Поисковой инициативы Майдана» отличаются из-за разной методики подсчёта. В официальных данных Евромайдана SOS фигурируют только те исчезнувшие активисты, причастность которых к Майдану доказана.
