В старые времена, не такие старые, как до крещения Руси, а чуть ближе к нам, жили в первопрестольной помещики с интересной и знакомой каждому фамилией.
О масштабах хозяйственной деятельности Хрущевых можно судить по документам, хранящимся в Центральном государственном историческом архиве г. Москвы (ЦГИА г. Москвы), в частности, по «Книгам для записи условий, договоров н контрактов». Так, 20 января 1829 года Хрущев заключает договор с московским купцом Викулом Глазовым о доставке в «столичный город Москву водною коммуникациею», на барках, с пристаней на Оке и на Мокше гречневых круп, ячменя, пшеницы, овса, ржаной муки, гороха, «а всего с обеих пристаней 0359 кулей на сумму 11 тыс. 785 руб. 95 коп.».
Сохранились и документы, характеризующие Хрущевых — помещиков. К примеру, договор от 27 марта 1834 года «с московским мещанином и шорных дел мастером Дмитрием Григорьевым», которому Хрущев отдает на 4 года «крепостного своего дворового мальчика для обучения шорного мастерства, как надо делать разного манера хомуты, уздечки с наборами и без набору, постромки и разного манера седлы форейторския и англицкия новейшим манером каретныя и дрожечныя навесные ремни». Среди архивных бумаг отыскалась и вольная, выданная Хрущевым 7 сентября 1830 года: он «отпустил вечно на волю крепостную свою, взятую из крестьян во двор девку Александру Леонтьеву, имеющую отроду 17 лет». Или вот еще интереснейший документ: составленный в январе 1830 года «Список дворянам, имеющим и не имеющим права участвовать в дворянских выборах» по Звенигородскому уезду Московской губернии, где у Хрущевых было имение. Здесь находим сведения о крепостных владениях Александра Петровича: «Родового имения в двух селах и одной деревне 1061 душа, принадлежащего на часть его из общего владения с братом в трех селах и 29 деревнях 813 душ и благоприобретенного покупкою в трех селах и четырех деревнях 1511, а всего 3385 мужеска пола душ». «Список» дает представление и о составе семьи Хрущевых: в то время у них было уже 14 детей в возрасте от 26 до 7 лет — 6 сыновей и 8 дочерей. Еще одна их дочь, не вошедшая в «список», упоминается в родословном сборнике (по всей вероятности, она родилась после января 1830 года). Совсем как в «Евгении Онегине» или у Некрасова, в его поэме о народном духе...
О городском быте Хрущевых узнаем из опубликованных в «Русском архиве» писем А. Я. Булгакова брату Константину Яковлевичу, петербургскому почтдиректору. В этих письмах, содержащих интереснейшие сведения о жизни москвичей, не раз упоминается облик города, архитекторы Жилярди и Григорьев и семейство Хрущевых. Летом 1826 года Булгаков, посетив их подмосковную, рассказывает брату о своем времяпрепровождении: «Заставили нас там есть, пить, гулять. Надобно было и поужинать, и мы в Москву возвратились в три часа по полуночи». Видимо, в этом доме любили и поесть, и попотчевать. Бывали порой и переборы. Так, в октябре 1830 года, когда к Москве подступала холера, дом Хрущевых собирались оцепить, так как там, якобы, «трое занемогли холерою злою». «Я тотчас туда поехал, — пишет Булгаков, — ибо хочу убедиться в существовании этой холеры, коей не верю. Расспрашивал людей: просто объелись нового кушанья, которое старуха Улыбышева велела готовить вместо щей, кои будто вредны. (Русскому человеку вредны щи, на коих он возрос!) От непривычки и излишества сделались рвоты и судороги, вот тебе и холера».
Нина Волович
