Командир отдела разведроты 95-й аэромобильной бригады Сергей Бондаренко был ранен19 июня в Донецкой области, в бою под Красным Лиманом, и сейчас находится в Винницком госпитале.
Его друзья в соцсетях пишут о том, что семье Сергея - жене Инне, которая сейчас находится в отпуске по уходу за ребенком, и маленькому сыну Данилу - нужна помощь.
«Мой друг в винницком госпитале. Он был ранен в бою 19.06. Ранения серьезные, очень пострадала правая сторона всего тела, правая рука пока бездейственна, вырвало мягкие части тела аж до кости, на правой ноге вырвало мышцы, выше колена, много осколочных от РПГ. Левая нога сломана. Боевой дух у парня на высоком уровне, организм молодой. У него завтра первая операция на ноге, а сколько еще предстоит сложно представить. Для реабилитации нужно много времени и денег. Поэтому лично от себя прошу помощи. Это карта УкрсибБанка 5169304800588438 Бондаренко Сергей Витальевич. На самом деле 5, 10, 50 гривен это тоже помощь, для нас это не выпитая бутылка пива, не купленная пачка сигарет или не съеденный обед, а Сереге эти деньги помогут», - пишет один из товарищей десантника.
Реквизиты: карта УкрсибБанка 5169304800588438 Бондаренко Сергей Витальевич. Карточый счет 26257008190678 ЕГРПОУ 09807750 МФО 351005, карта жены 5168757268766450 ПРИВАТ Мордалевич Инна Леонидовна.
Вот что рассказал журналисту Житомир.info Сергей Бондаренко о бое, в котором погиб командир житомирских разведчиков Алексей Крементарь и солдат –контрактник Алексей Шевченко.
18 числа в ночь мы выехали с нашей базы. Мы находились на вышке Карачун. Проехали мы всю ночь, не останавливались. Шаг за шагом мы проходили одно село, второе село. Приехали к местам условной базы сепаратистов и начали зачищать это место. Действительно мы находили какие-то вещи, продукты питания, что действительно где-то, кто-то здесь жил. Но так как у нас немного сливается информация, то есть людей мы там не находили.
Когда наша колонна сделала переправу, был приказ отдан, чтобы разведдозор выдвигался вперед. Проезжая село, было ощущение не очень приятное, потому что людей не было, была тишина. Где-то были развалины, где-то были окна побиты. Когда мы выезжали с села, открылась как для меня страшная картина, как для разведчика, потому что все признаки за 300-400 метров указывали на то, что нас ожидает засада. Плюс внутреннее какое-то чутье. Мы попросили наше начальство проверить, хотя бы даже спровоцировать, потому что все ребята указывали и говорили, что здесь действительно может быть засада, но так как мы очень торопились и спешили, нам не дали возможности такой.
Я только водителю и говорю: «Братан, добавь газку, может мы проскочим». Действительно мы двигались на большой скорости как для БТР 50-60 км/час, подъезжали к холму и я услышал у своего товарища «контакт на 2 часа». Разворачиваясь, я услышал глухой звук, меня развернуло в другую сторону, я понимал, что мне просто нужно выпасть с БТРа. Я выпал, вижу, что колеса едут на меня, откатился, перевернулся в сторону, лежал и ощущал не очень приятные ощущения - ощущение близости смерти.
На мне висел автомат, я думал, что может попытаюсь как-то отстреливать. Я попробовал правую руку - она не двигалась, пальцы не сгибались. Левая рука - посмотрел, что пальцы у меня оторваны были, практически она была у меня рабочая. Ноги были на месте, органы на месте, я как бы цел. Я увидел двух медиков, которые подбежали ко мне. Один начал мотать меня, зажимать жгуты на руке, на ноге, перевязывать и я увидел, как медику, который меня мотал, ему попала пуля в руку и он упал. Подбежал другой медик, начал его мотать, меня мотать. Подъехал второй БТР, мне вкололи обезболивающее в ногу. Хлопцы начали отстреливаться и немножко отбили эту атаку. Я уже слышал, как наши ребята строчат с пулемета, зачистили холм, всё было отлично, но всё равно надо было оттягивать нас. У нас оказалось два тяжелых раненых, я и мой товарищ. Оттянули меня вниз, передали хлопцам на носилки, положили на БТР и вместе с товарищем отправили меня, пересадили на вертолет. В вертолете я помню все те ощущения, как пулемётчики и пилот, когда пролетали над «зелёнкой», очень большой был страх, чтобы нас не сбили. Перелетели мы с одной точки, мне оказали ещё раз медицинскую помощь, поставили капельницу, укрыли одеяльцем, пересадили на другой вертолет и мы прилетели на Харьков. Оттуда нас «скорой» привезли на госпиталь.
Я много раз прокручивал тот сюжет, в который мы попали, первым делом на следующий день я сразу спросил: кто погиб. В тот день, когда меня ещё несли раненным, ещё под обстрелом, я спросил: «кто живой, кто ранен?». Мне сказали, что один погиб (я не буду называть его фамилию, может родственники не хотят знать), а второго не нашли, он пропал. На самом деле нашли его на следующее утро, сказали, что он погиб. Я очень расстроился, потому что эти два человека были действительно подготовлены не только как солдаты, и морально, и как люди они были очень хорошие. Я вместе с ними работал в этот день по зачистке зданий, по этим всем... Мы были уверенны, что друг другу спины прикроем. К сожалению этих двух бойцов не стало.
Я практически каждый день молился. Я верующий человек. И в этот день у меня было очень сильное ощущение, очень много признаков указывало на то, что мы сегодня попадем куда-то. И я говорил ребятам: «Пацаны, готовьтесь, что-то сегодня будет однозначно». Я ехал целую дорогу, и когда даже вот это произошло, когда я упал, я говорю «Господи, если я нужен ещё людям на этом свете, оставь меня в живых». Так и свершилось.
На данный момент мне сделали операцию на ноге, была осколочно-рваная рана. На ноге всё зашили, подшили. Я доволен результатом, мне сказали, реабилитация будет дольше, но я чувствую себя намного лучше, думаю, что поднимусь намного быстрее. С локтем завтра будет операция, будет пересадка кожи. Думаю, что разработаю в скором времени руку, пальцы шевелятся, чувствительность налажена. Всё будет отлично.
